Начался новый учебный год в Астраханском Речном училище. Ещё не все самоходные и несамоходные нефтеналивные суда стали на зимовку, ещё не все курсанты покинули те суда, на которых проходили летнюю практику.

Коридоры, лестничные пролёты от первого до третьего этажа были наполнены гомоном голосов «уже не мальчиков, но мужчин». Звенел колокол громкого боя, и курсанты, опрятно одетые в новую форму, расходились по учебным кабинетам.

На первом этаже, в кабинете вспомогательных механизмов расположились макеты и натуральные насосы судовых систем, плакаты паровых котлов, бойлеров и других агрегатов, обеспечивающих жизнедеятельность судов. Эту науку преподносил великий знаток её, преподаватель с двадцатилетним опытом работы Попов Вячеслав Яковлевич. Каждый агрегат, установленный на судне, он знал до последнего винтика. Судовой паровой котёл, рассказывал Вячеслав Павлович, состоит из основной, самой большой детали - «бочки котла», из топки, где сгорает топливо, жаровой трубы, шинельного листа и многих других деталей. Эти детали он как будто высыпал из рога изобилия и рассказывал о них с каким-то упоением, чётко вырисовывая их конструкцию, материал и особенности их эксплуатации. Но, как у всех великих, у него была слабость. Стыдно вспоминать по прошествии стольких лет о наших мальчишеских выходках по отношению к уважаемому человеку. Но дело было так. До звонка, извещающего о начале урока, одним из курсантов подготавливался из листка бумаги «колобок» размером с кулак и укладывался недалеко от ножки стола преподавателя. Начинался урок. Вызывался к ответу учащийся, который располагался около доски и повествовал группе свои знания по теме урока. Преподаватель медленно прохаживался от окна к двери класса, внимательно слушал ответ. В поле его зрения попадал злополучный «колобок». Незаметно для сидящих в аудитории (так думал учитель) носком ноги эксклюзивный футбольный мяч подхватывался и летел к стене. После нескольких шагов очередным ударом «колобок» откатывался к другой стене. На лицах курсантов сначала появлялись гримасы сдержанного смеха, но потом, после нескольких минут такой игры в одни ворота в классе возникал гомерический смех, который вызывал у Вячеслава Яковлевича неподдельный вопрос: «В чём дело?». После нескольких минут в группе наступала тишина и поток знаний продолжал перетекать от преподавателя в молодые головы будущих командиров речного флота. Лишь по прошествии многих лет работы на судах мы поняли то, насколько были неправы, что теряли драгоценные минуты урока на никому не нужные «спортивные игры». Насколько высокоинтеллектуальным, сдержанным и прозорливым был наш учитель, воспитатель группы будущих судовых механиков. После этого урока были проведены ещё три: «Теплотехника», «Двигатели внутреннего сгорания», «Черчение».

Увлечённые интересными рассказами преподавателей курсанты не заметили, как пролетело время занятий и над их головами загремел электрический колокол, который был слышен на всех трёх этажах училища. Колокол извещал, что первая часть познания наук на сегодняшний день закончена и наступает пора пополнения молодых организмов энергией, то есть наступает пора приёма пищи. Стройными рядами училище марширует по привычному маршруту: столовая-общежитие. По прибытии в помещение роты каждый занимался своими делами. Довольно часто курсанты собирались в Ленинской комнате, в которой проводились политинформации, развешивались повзводные стенные газеты, располагался переходной приз – радиоприемник (в ту пору в училище телевизоров не было). Слушали радиопередачи или просто вспоминали дни и случаи прошедшей практики или интересные случаи из жизни роты. А вспомнить было чего.

Нет, не хвастаюсь, рассказываю, всё как есть. Был в нашей 4-й роте ещё один третий взвод. Ребята этого взвода отличались от нас, курсантов 1-го и 2-го взводов, тем, что они поступили в училище, имея за плечами немалый жизненный опыт. Одни пришли с колхозных полей, другие успели поработать на предприятиях и на судах, третьи успели отслужить в Советской Армии или в Военно-Морском флоте, то есть жизнь знали не понаслышке. И были некоторые из них богатыри. Ростом выше 170 сантиметров, а некоторые под два метра. Вот из таких парней была создана шлюпочная весельная команда. Ходили в ту пору по Волге-матушке вокруг городского острова на морских восьмивёсельных ялах. Губарев Дима и Исаев Миша выполняли роль загребных, то есть размещались на первой банке (скамейке) от рулевого. На второй банке располагались (средние) Юра Чернов и Оландарёв Саша. Третьей парой располагались Вася Ильин и Оленин Петро, баковыми были Саша Миляев и Володя Золотухин. Румпель шлюпки держал в надёжных руках старшина Ушаков Виктор. Свободное от занятий время команда чаще всего проводила на пристани. По прибытии к месту стоянки шлюпки команда готовила её к тренировочному выходу на большую воду. Осушали, если в судне скопилась водичка, проверяли целостность вёсел, наличие спасательного круга, прочность носового и кормового фалов, а также комплектность исправных уключин. После команды старшины: «Занять места в шлюпке!» каждый спортсмен садился на отведённое ему место и ждал следующей команды. Ждать приходилось недолго, команды сыпались одна за другой. «Отдать носовой и кормовой фалы». «Уключины вставить, вёсла разобрать». Все команды выполнялись четко, проворно. Вода не любит недисциплинированных и неисполнительных. Чаще всего она их наказывает и бывает, что жестоко. Но уже звучит очередная команда: «Вёсла на воду!» Все восемь вёсел одновременно откидывались в сторону носа шлюпки и врезались в слегка замутнённую воду. Восемь молодых парней с оголенными торсами, приложив к валикам весел мощь своих сильных рук, да так, что веретёны вёсел изгибались, как полумесяц, с поворотом вырывали вёсла из убегающей вдаль воды. Чётко звучала команда старшины: «Два-а- а-а раз, два-а-а-а раз, два-а-а-а раз». Так же чётко восемь вёсел по команде «Два-а-а-а» врезались в гладь воды, и по команде «раз» вновь взлетали над ней. И неслась шлюпка вперёд к победе, и очередной переходящий приз размещался в 4-й роте.