Когда я вижу негативные устремления у людей нашего времени, мне хочется знать, как рождается тяга к негативу и почему она живуча.
Несколько лет назад я наблюдала поведение взрослых людей, посещавших с детьми разного возраста городскую купальню. Эти граждане устраивали там настоящие пикники с огромным количеством пивных бутылок ёмкостью 2,5 л и изобильной закуской. Компании располагались на полу дебаркадера, мешая купальщикам свободно передвигаться.
Застолья сопровождались громкими разговорами и таким же громким смехом. Когда же «принятое на грудь» ударяло в голову, раздавались непристойные слова. Дети, бывшие рядом, слышали такую речь и «мотали на ус». В будущем они, усвоив линию поведения родителей, несомненно, повторят их уже в обществе собственных чад.
Формально за порядком в купальне следил охранник (тогда это был демобилизованный солдат срочной службы), но утихомирить без оружия кого-либо он не мог. Перепившиеся держали верх. Настоящее назначение детской купальни с помощью таких лиц было нивелировано.
Вот такой случай произошёл на моих глазах. На береговом скате у купальни, где, кроме тины и водорослей, скопилось много мусора (пластиковые бутылки, тряпки и т.д.), появилась женщина с улицы в одном купальнике. Её вид и состояние наводило на мысль, что она не в себе. Женщина падала и кое-как вставала, а потом покатилась в гущу мусора. По внешности она не походила на отбросы общества. Тем не менее, вела себя неадекватно.
Преодолев мусорный плен, она поплыла вдоль дебаркадера, а потом устремилась на середину Волги. Движения рук создавали впечатление, что она может оказаться на дне. Что это было? Попытка самоубийства под влиянием какого-нибудь события в её жизни или пьяный психоз? Но женщина находилась на волосок от гибели.
Спасителя в купальне не было. Я громко обратилась к мужской половине присутствующих: «Женщина за бортом не в себе! Помогите!» Никто даже пальцем не пошевелил. Оторваться от застолья люди не желали. Остальное их не касалось и не трогало.
Мой призыв услышала девушка лет 16-ти, прыгнув в воду, поплыла к женщине. Видно было, что она ей что-то говорит. Но пловчиха, барахтаясь, поплыла дальше, пока её голова не исчезла из вида.
Я подошла к вернувшейся в купальню девушке и спросила её, почему она одна. Девушка грустно ответила, что на её предложение о помощи женщина сказала всего два слова: «Спасайся сама!»
В роли спасительницы оказалась ученица 10-го класса средней школы № 36 Светлана Токарева, проживающая по улице Ботвина, 93. Директор школы Маслова Ирина Владимировна.
В купальне же всё было по-прежнему: пивоманы, увлечённые своим занятием, равнодушные лица других посетителей, которым дело только до самих себя. Это меня поразило. Тоскливо жить в таком окружении.
Тут же вспомнилось, как в суровый зимний день в сквере Кирова я увидела на садовой скамейке лежащего пожилого человека. Решив, что ему плохо, подошла и сразу же поняла, что он мёртв. Поспешив на почтамп, я позвонила оттуда в милицию.
Позднее мне стало известно, что умер он несколько часов назад. А ведь через сквер проходило много людей, и никто не интересовался, что же происходит, надо ли помочь. Возможно человека можно было спасти. Однако неравнодушных рядом не оказалось.
Поддержать нуждающегося в поддержке было свойственно людям. Куда же всё делось? Сегодня все рассуждают: «Моя хата с краю». Так-то им удобно жить.
Однако свято место пусто не бывает. И завтра на месте оставленного без помощи окажется тот, кто прошёл мимо. Что он скажет тогда? Есть ли у него право надеяться?
Оздоровление общества, погрязшего в равнодушии, крайне проблематично, когда здоровые начала разрушители называют устаревшими. Так ли это?