Переживая капиталисти ­ческую реставрацию, мы все больше ловим себя на ощущениях дальнейшего регресса – в поздний фео­дализм, сопровождавший недолгий российский капи­тализм до их совместного издыхания.

Припомним, что история евро­пейского феодализма со времени падения Римской империи насчи­тывает намного более тысячи лет. В Англии феодализм дотянул до 17 века, во Франции – до конца 18-го. И там, и там реставрация завершилась провалом. На что же рассчитывают наши реставраторы? При поддержке Франции США отвоевали свою неза­висимость от Англии, едва отведав полуфеодальных-полубуржуазных порядков. Наполеоновские войны расшевелили раздробленную полу­феодальную Германию. Поражение в Крымской войне свело в могилу Николая I…

Александр II решился на буржу­азные реформы, предварительно освободив (от земли!?) крепостных крестьян, из которых и пришло ра­бочее пополнение на капиталисти­ческие фабрики и заводы. Сам же царь, как в свое время английский и французский короли, поплатился за феодальное упрямство дворян­ско-помещичьего класса своей мо­наршей жизнью… Так что в общем и целом, хотя и с большим отста­ванием, Россия повторила «скорб­ный» общеевропейский путь от фе­одализма к капитализму (со всеми их приставками «ранне», «поздне», «полу»). Но при сохранении царско­го самодержавия (это все равно, как если бы Турция и в XX веке остава­лась султанской) российский полу­капитализм был обречен.

Периферийное отклонение от формационной закономерности в истории России имело место и в «темные века». Ведь первобытно­общинная наша Прародина не про­жила при рабовладельческом строе и тех десятков лет, что отмерила российскому капитализму социали­стическая революция 1917 года. И выходит, что пока Европа в колодках рабовладельческого Рима мечтала о феодальных «правах человека», многоплеменная славянская Русь, отгороженная от «цивилизации лесами и болотами, продолжала жить-поживать при первобытном коммунизме»… Но и в этом «пе­риферийном отклонении» - не вся наша национально-историческая «специфика».

Если наши дворянско-помещи­чьи «самодержцы» под страхом очередного дворцового переворо­та затягивали с уступками торгово- промышленному «третьему сосло­вию», то и простой разночинный и крепостной народ, сопротивляясь, как мог, феодальному гнету, к капи­тализму не спешил, приветствуя за­мену шила на мыло. В Европе, как и в российской интеллектуальной среде вся эта якобы «царистская», мужицкая диалектика поначалу ка­залась «ужасно реакционной». С проникновением же в России марк­сизма в народе, без преувеличе­ния, пронеслась благая весть – но, разумеется, не о «необходимости капиталистического доразвития» (чур его!), а о самой возможности «мировой общины без господ и ца­рей», то бишь некоего скрываемого от народа «социализма». Само собой это было посильней слухов об уби­енном царевиче Дмитрии и Гришке Отрепьеве.

И вот она, роль личности в исто­рии: Ленин не присоединился к со­циалистам-террористам, а пошел марксистско-ленинским путем. Как марксист, он понимал, что развитие капитализма в его монополисти­ческой фазе пойдет все быстрее, и боль народная перед революцион­ной развязкой усилится. Как боль­шевик, он понимал, что соответ­ственно усилению боли народной должна посуроветь и марксистская практика…

Тем временем Россия, подгоня­емая угрозой империалистической войны, даже превзошла Европу по степени концентрации промышлен­ного производства, а значит, и кон­центрации революционно-коллек­тивной пролетарской силы. Война «за проливы» («за Константинополь и православную Сербию» и пр.) ре­волюционное развитие событий об­ратило в стремительный поток. Не успев поиграть в «еврокеренский» капитализм без царя в голове, Рос­сия самим ходом истории была по­ставлена перед необходимостью автономного строительства социа­лизма. И любой ценой!

Поразительно, но уже в 20-30-е годы западные и восточные интел­лектуалы, посещавшие первую в истории страну рабочих и крестьян, в радостно-недоуменном смятении чувств отмечали абсолютно положи­тельную новизну самого психотипа советского человека, освободивше­гося от главных пережитков всей «предыстории» человечества – част­ной собственности и эксплуатации человека человеком. С реставраци­ей капитализма и «постсоветский человек» в этом отношении стал уже кое-что понимать.

Казалось бы, и наши отечествен­ные цивилизационисты-«цивисты» могли бы восхититься и отдать должное марксизму-ленинизму, с отступлениями, но под знаменем которого Советская Россия-СССР открыла эру социализма человече­ству. Казалось бы, именно «циви­сты», при своем-то обобщающем во­ображении, могли бы узреть, говоря «цивистским» публицистическим языком, что «культурный код» Рус­ской цивилизации есть «община» и что России на роду написано прой­ти путь от первобытнообщинного «коммунизма», минуя рабовладель­чество и «классический» капита­лизм, к коммуно-социализму и от него – к коммунистической плане­тарной цивилизации… «А вот и нет! СССР-то развалился…»

Выходит, как только марксизм дошел теоретически до «снятия» всех «межцивилизационных» проти­воречий (через социализм и атеизм) и предъявил «цивизму» опыт СССР с перспективой единой, общечело­веческой, коммунистической циви­лизации. Оказалось, что «цивизму» вовсе не сама «цивилизованность» дорога, а разделение на «цивилиза­ции» - разделение, которым бы он мог объяснить и оправдать стрем­ление своей родной и любимой «ци­вилизации» жить за счет другой. И ладно бы так говорил какой-нибудь западный «Заратустра», а то ведь так откровенничает порой и наш отечественный «цивист», каким-то образом не разглядевший социали­стического превосходства русско- советской «цивилизации» и теперь грозящий «белокурой бестии» им­перско-православным могуществом «времен Очакова и покоренья Кры­ма».

А. СТРОЙКОВ